Глава 1 Преступления, совершенные в состоянии аффекта: исторический аспект.
1.1 История становления дореволюционного законодательства России об ответственности за убийство, совершенное в состоянии аффекта.
До начала XI века на Руси господствовала система мести и денежных выкупов, и ни о каких разграничениях убийств по критерию психического состояния убийцы в момент совершения преступления не могло быть и речи.
Русская Правда, являющаяся одним из древних памятников русского права, все-таки, на мой взгляд, содержала в себе первое упоминания об убийстве в состоянии аффекта.
Дело в том, что преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», то есть причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Объектами преступления были личность и имущество. К смягчающим обстоятельствам при совершении преступления закон относил опьянение преступника. В статье 19 этого законодательного памятника определяется наказание за обиду. Под обидой на древнерусском языке отнюдь не понималась месть. Местью нельзя было оскорбить, месть не могла рассматриваться как убийство в обиду. В статье 2 говорится о кровной мести как об «убиении за голову», то есть охрана своей жизни являлась частным интересом. Жизнь еще не рассматривалась как публичное, общественное благо.
В статье 25 пространной редакции Русской Правды предусматривалась ответственность за оскорбление действием. Согласно ст. 26 пространной редакции Русской Правды не признавалось преступлением, если виновный наносил удар мечом в ответ на оскорбление.
По нормам Русской Правды, преступником может быть только лицо, обладающее свободной волей и сознанием. При совершении правонарушений дееспособными лицами в каждом отдельном случае требовалось присутствие сознания неправоты действия. Точно так же для бытия преступления считается необходимым элементом «злая воля деятеля».
Но сознание и воля человека могут быть временно парализованы, вследствие чего деяние теряет свой преступный характер; это и есть так называемое состояние аффекта, Такое состояние отделялось от состояния необходимой обороны. Отмечалось, что последняя предупреждает преступное нападение, а в первом случае в состоянии аффекта – карается уже совершенное преступное посягательство.
В Псковской и Новгородской судных грамотах и древнейших уставных грамотах излагаются уголовные постановления, схожие с постановлениями Русской Правды. Основным источником права в Новгороде и Пскове первое время являлась Русская Правда, но написанная еще в первой половине XI в., (то есть Краткая редакция) она не могла удовлетворить всем требованиям новгородцев, живших уже в другом столетии.
Поэтому Русская Правда постепенно подменялась судебной практикой новгородцев. Кроме судебной практики источниками права служили решения веча, договора с князьями, международные договоры. Все это рождало неразбериху в различных судебных делах, так как договор с князем мог прийти в противоречие с международным договором или с практикой суда.
Это все требовало кодификации, которая и была проведена в XV в. Результатом этой кодификации явились Новгородская и Псковская Судные Грамоты, утвержденные «всем Государем Великим Новгородом на вече» и «всем Псковом на вече». Новгородская Судная Грамота дошла до нашего времени в единственном списке московской редакции 70-х гг. XV в.
В этом списке содержится только часть Новгородской Судной Грамоты, а именно только нормы процессуального права. Псковская Судная Грамота дошла до нас полностью. Она была утверждена на вече в 1467 г. в Пскове и первоначально состояла из 108 статей, а позже была дополнена еще 12 статьями.
Согласно данному документу, насильственные действия не признавались преступными, если они осуществлялись в ответ на оскорбление, и соответственно не подлежали наказанию. Это дает нам основание полагать, что уже в тот период развития законодательства нормы Русской Правды учитывали душевное состояние виновного, и негативное влияние поведения потерпевшего, спровоцировавшее виновного на преступление.
При этом данные обстоятельства воспринимались, как фактор смягчения наказания или вовсе отказа от него.
В Московском государстве русское уголовное право вступает в период устрашающих кар: преступление окончательно понято как деяние противогосударственное; значение лица (потерпевшего) и общины в преследовании преступлений и наказании постепенно ограничивается государством. В уголовном праве Московского государства необходимо различать эпоху Судебников.
В Судебнике 1497 г. под преступлением понималось всякое действие, которое, так или иначе, угрожало государству или господствовавшему классу. Смягчающие факторы нашли свое место и в этом документе, который предусматривал состояние опьянения и временное отсутствие контроля в действиях преступника.
В Соборном Уложении 1649 г. к обстоятельствам, смягчающим преступление, относились: состояние опьянения, а также неконтролируемость действий преступника.
Взяв на себя обязанность преследования и оценки преступных деяний, государство должно было в законе определить условия вменения, что оно и делает в Уложении и новоуказных статьях, хотя крайне несовершенным образом.
Весь текст будет доступен после покупки
